(no subject)
- «Я увидел, что жизнь удалась …»
К 80-летию Леонида Григорьяна -
- Мне показалось, что это предисловие Олега Лукьянченко к книге Леонида Григорьяна "Лягу в два, а встану в три...", вышедшей в свет в издательстве "Старые русские" под редакцией Н.В. Старцевой, - больше, чем просто предисловие. И представляет интерес для "Исторической реконструкции тусовки".
-
- Говоря о поэте, как самому удержаться от лирики?! Для нас, студентов-филологов конца шестидесятых, Григорьян был живой легендой. Поэт, печатавшийся в «Новом мире (в том «Новом мире»!); переводчик Альбера Камю (как мелодично звучало тогда труднопроизносимое слово «экзистенциализм»!); преподаватель чеканной латыни (увы, в мединституте)… А главное (для нас в ту пору главное!) – хранитель и сеятель запретного плода, дарящего терпкий и пьянящий вкус подлинной литературы.
Каждое прикосновение к этому плоду памятно. Слякотный март 68-го… Чья-то свадьба, веселый загул… А в нагрудном кармане изданный в Париже и переплетенный в Ростове томик с «Доктором Живаго», тайно ощупываемый в предвкушении куда более радостного праздника, ждущего впереди… Самиздатовские, забугорные Мандельштам и Ходасевич, Солженицын и Набоков, раритеты серебряного века – через вторые и третьи руки попадали к нам из неиссякаемого источника по имени Леонид Григорьян, и его заочное влияние, излучение культурной ауры действовало неизмеримо мощнее, чем стандартные безжизненные прописи филфаковских преподавателей. - Для большинства бойцов «донской литературной роты», взращенных на виршах типа «трактористы поют, комбайнёры поют, прославляют наш радостный труд», поэтическое лицо Григорьяна было чужим и чуждым. Не только уровень мастерства и общее направление творчества, ориентированного на лучшие образцы мировой поэзии, но прежде всего «тайная свобода», позволяющая «сказать то, что хочу, и так, как хочу», – вызывали в лучшем случае недоумение и неприятие, а в худшем – озлобление и зависть. Чем иным объяснить давний уже скандал вокруг книги «Дневник», тираж которой распоряжением обкома был пущен под нож, когда сборник, отмеченный дюжиной одобрительных рецензий в центральной периодике, так и не попал в руки рядового читателя?.. Чем иным объяснить, что областная писательская организация не единожды проваливал Григорьяна на приеме в Союз писателей – вопреки рекомендациям Арсения Тарковского и Фазиля Искандера, Давида Самойлова и Николая Скрёбова, не замечая благосклонных рецензий А. Урбана, Л. Озерова, С. Чупринина, А. Межирова, В. Леоновича, Т. Бек… всех не перечислить. Чем иным объяснить тот факт, что в хронологии ростовских изданий книг поэта зияет провал в двенадцать лет?..
-
- Но, как гласит оптимистический трюизм, – время всё расставляет по своим местам. И хотя справедлив он далеко не всегда, в случае с Григорьяном произошло именно так. Накануне своего юбилея он предстает перед нами как автор более двух десятков поэтических книг, изданных в Москве, Ростове-на-Дону, Ереване, в том числе томика избранных стихотворений и переводов «Вниз по реке» (Москва, 1998), подводящего итог тридцатилетней творческой работы; переводчик прозы и драматургии Габриэля Шевалье, Альбера Камю, Жана Поля Сартра, стихотворений современных армянских и франкоязычных поэтов.
- Новые его стихи регулярно появляются на страницах отечественных и зарубежных журналов («Новый мир», «Знамя», «Звезда», «Грани», Германия, «Новый журнал», США, и другие). Официальное, так сказать, признание не обошло поэта и на родной донской земле: публикации в местной периодике, внимание со стороны областного телевидения и радио. Ну и, конечно, непререкаемый авторитет у талантливой литературной молодежи. Последний, впрочем, существовал всегда.
-
- При этом сам Григорьян в предисловии к упомянутому сборнику «Вниз по реке» оценивает сделанное им в литературе более чем строго: «… может ли всерьез считать себя поэтом современник Тарковского, Самойлова, Кушнера, Чухонцева, Левитанского, Слуцкого, Липкина, Лиснянской (я мог бы назвать еще немало первоклассных поэтов)? А уж явление Иосифа Бродского – подлинная «школа смирения».
-
- Ничуть не сомневаясь в искренности такой позиции, замечу, что читатель вовсе не обязан с нею соглашаться, и полагаю, что имя Леонида Григорьяна принадлежит к тому же не завершенному им ряду. Ибо к явлениям культуры неприменимы рейтинговые оценки и каждое из них самоценно и самодостаточно, чтобы войти «крупинкой в мирозданье и капелькой в круговорот».
-
- Когда-то поэт, – вероятно, отвечая на чьи-то упреки в «незлободневности» и принципиальной удаленности от сиюминутных официальных поводов к вдохновению, – заявил: «С веком должно совпадать, не совпадая с каждым часом». Теперь стало очевидным: Леонид Григорьян с веком совпал.
-
17