Сергей Чупринин. ПАРАллельные литературы
Это двухдневной давности проблемная статья о засилии "новых графоманов" на российских просторах Сергея Чупринина 
chuprinin, бывшего ростовчанина, выпускника филфака РГУ, но уже давно - одного из ведущих московских критиков, главного редактора журнала "Знамя".
ПАРАллельные литературы
С одной стороны:
Пригожая разведенка с двумя детьми откуда-то, кажется, из Реутова, купила тур на Крит, где и познакомилась с симпатичным норвежцем. Дальнейшее понятно: стремительный флирт, любовь-морковь, обручальные кольца и свадебка в маленьком северном селении, за сотни километров от ближайшего крупного города. Здравствуй, новая жизнь – с трехэтажным уютным домом, вежливым равнодушием соседей и скукой, скукой… С которой надо ведь как-то справляться. Например, читать детям сказки про Аленушку. И писать собственные стихи – пусть немудрящие, наивные, ну вы знаете: слезы-морозы, Русь-помолюсь, ботинки-полуботинки. Отправляя их в Интернет, где каждый, слава Богу, имеет шанс на сочувственный отклик. Так оно и вышло: завязались первые связи с такими же, как наша, поэтессами из Тамбова и Оттавы, пошли первые приглашения – допустим, на фестиваль в Праге или конкурс в Рязани. Откуда, так уж принято, никто не уезжает без поощрения и дипломов, хотя бы 3-й степени. Дальнейшее опять же понятно: книжка стихов в скромной, чтобы мужнины доллары зря не тратить, обложке, членство в одном из писательских союзов, тут же выдавшем нашей героине золотую не то Есенинскую, не то Пушкинскую медаль. Тут уж и соседи-норвежцы в разум вошли, поняли наконец, что рядом с ними живет не простушка с поварешкой, а русская писательница, которая, чем черт не шутит, со временем может и Нобелевскую премию получить. Улыбаются теперь приветливо и охотно посещают то Пушкинский праздник, то Тютчевский утренник, которые стали, похоже, культурной приметой этого забытого Богом городка. И мужу хорошо – он, говорят, даже повышение по службе получил благодаря литературным успехам своей супруги.
Стихи у нее, правда, так и остались плохонькими, но какая в самом деде разница, если именно с ними счастье вошло в одну, отдельно взятую русско-норвежскую семью.
Вот я и спрашиваю: кому это мешает?
Кому мешает, что немолодой бизнесмен, уже у нас в России, затеялся, отойдя от дел, писать романы? А издав их все в роскошных переплетах и насладясь восторгами наемных рецензентов, открыл еще и журнал, который приглашенные в помощь толковые местные литераторы превратили в лучший из тех, что выходят в старинном городе N?
Кому вообще мешает, что в параллель к привычной (назовем ее «статусной» или «профессиональной») литературе на наших глазах сформировалась новая, самодеятельная литературная реальность, уже втянувшая в свою орбиту тысячи, десятки тысяч людей с завидной социальной энергией, но умеренными, скажем мягко, творческими способностями?
Раньше их звали графоманами, и они уныло толпились в предбанниках журнальных редакций, безответно засыпали издателей своими творениями, жаловались на невнимание президенту России и в Страстбургский суд, зато теперь…
( Collapse )
chuprinin, бывшего ростовчанина, выпускника филфака РГУ, но уже давно - одного из ведущих московских критиков, главного редактора журнала "Знамя". ПАРАллельные литературы
С одной стороны:
Пригожая разведенка с двумя детьми откуда-то, кажется, из Реутова, купила тур на Крит, где и познакомилась с симпатичным норвежцем. Дальнейшее понятно: стремительный флирт, любовь-морковь, обручальные кольца и свадебка в маленьком северном селении, за сотни километров от ближайшего крупного города. Здравствуй, новая жизнь – с трехэтажным уютным домом, вежливым равнодушием соседей и скукой, скукой… С которой надо ведь как-то справляться. Например, читать детям сказки про Аленушку. И писать собственные стихи – пусть немудрящие, наивные, ну вы знаете: слезы-морозы, Русь-помолюсь, ботинки-полуботинки. Отправляя их в Интернет, где каждый, слава Богу, имеет шанс на сочувственный отклик. Так оно и вышло: завязались первые связи с такими же, как наша, поэтессами из Тамбова и Оттавы, пошли первые приглашения – допустим, на фестиваль в Праге или конкурс в Рязани. Откуда, так уж принято, никто не уезжает без поощрения и дипломов, хотя бы 3-й степени. Дальнейшее опять же понятно: книжка стихов в скромной, чтобы мужнины доллары зря не тратить, обложке, членство в одном из писательских союзов, тут же выдавшем нашей героине золотую не то Есенинскую, не то Пушкинскую медаль. Тут уж и соседи-норвежцы в разум вошли, поняли наконец, что рядом с ними живет не простушка с поварешкой, а русская писательница, которая, чем черт не шутит, со временем может и Нобелевскую премию получить. Улыбаются теперь приветливо и охотно посещают то Пушкинский праздник, то Тютчевский утренник, которые стали, похоже, культурной приметой этого забытого Богом городка. И мужу хорошо – он, говорят, даже повышение по службе получил благодаря литературным успехам своей супруги.
Стихи у нее, правда, так и остались плохонькими, но какая в самом деде разница, если именно с ними счастье вошло в одну, отдельно взятую русско-норвежскую семью.
Вот я и спрашиваю: кому это мешает?
Кому мешает, что немолодой бизнесмен, уже у нас в России, затеялся, отойдя от дел, писать романы? А издав их все в роскошных переплетах и насладясь восторгами наемных рецензентов, открыл еще и журнал, который приглашенные в помощь толковые местные литераторы превратили в лучший из тех, что выходят в старинном городе N?
Кому вообще мешает, что в параллель к привычной (назовем ее «статусной» или «профессиональной») литературе на наших глазах сформировалась новая, самодеятельная литературная реальность, уже втянувшая в свою орбиту тысячи, десятки тысяч людей с завидной социальной энергией, но умеренными, скажем мягко, творческими способностями?
Раньше их звали графоманами, и они уныло толпились в предбанниках журнальных редакций, безответно засыпали издателей своими творениями, жаловались на невнимание президенту России и в Страстбургский суд, зато теперь…
( Collapse )
